Горящий Эдем [= Костры Эдема] - Дэн Симмонс

– Это часто случается? – спросила Элинор Пола. – Я имею в виду свет.

– Иногда. Курорт имеет свой генератор для таких случаев. Нужно поддерживать работу холодильников, освещать катакомбы…

– Катакомбы? – Корди насторожилась.

Пол объяснил, что так называют служебные туннели.

– Вот их я хотела бы посмотреть.

– В четверг будет экскурсия.

– Не люблю экскурсии, – сказала Корди. – А катакомбы посмотреть хочется. Пол улыбнулся:

– Там находится мой офис. Могу сводить вас туда хоть сейчас. Конечно, это против правил, но после сегодняшнего мне уже нечего терять.

Они еще немного помолчали, и Элинор тихо спросила:

– Что вы можете рассказать о Пана-эве, Ку и Нанауэ?

Пол положил вилку на стол.

– Почему вы заговорили об этом?

– Я что-то читала о них.

Куратор с серьезным видом кивнул:

– Это чудовища. Боги или духи. – Он поглядел на Корди Стампф. – Здесь нет древнего кладбища, но эти существа действительно похоронены где-то неподалеку.

Глаза у Корди загорелись:

– Расскажите-ка нам.

Они сидели втроем в мягком свете фонарей, за раскрытыми окнами шумел океан, и Пол Кукали рассказывал о Пана-эве, Нанауэ и Ку.

Огонь, огонь одевает луну и звезды,

Месяцы холода жжет пламени поступь,

Пылью покрылись равнины, потрескались скалы,

И пересохло море и неба не стало.

Кипит вода океана, пламенем жарким веет,

Лава течет потоком по Килауэа,

Гибель над миром встает –

Пеле восстает!

Песнь Пеле

Бриггс и Диллон углубились в лавовую трубку уже футов на сто, освещая фонариком кровавый след на черном базальте, когда Диллон сказал:

– Что-то здесь не так.

Оба держали наготове пистолеты – Диллон свой полуавтоматический «Glok», а Бриггс – полицейский 38-го калибра. Диллон по-прежнему направлял в темноту луч фонарика. Когда кусок стены наконец рухнул внутрь, открыв их глазам уходящий в неизвестность ход, Бриггс отложил кувалду и без колебаний шагнул через пролом. Стены лавовой трубки были глаже, чем у большинства пещер, с продольными полосами, оставленными застывающей лавой. Узкий лаз диаметром около десяти футов напоминал Диллону стенки кишечника, и нельзя сказать, чтобы это сравнение его радовало.

Они шли вполне профессионально, как два копа там, где недавно совершилось убийство, – плечом к плечу, пистолеты наготове. Ничего подозрительного вокруг не было. Гладкий базальтовый пол пещеры, казалось, слегка поднимался вверх и уходил вправо, в направлении океана. Потом впереди появилась развилка, влево от которой уходил кровавый след.

– Пора идти за помощью, – сказал Диллон, когда они остановились перед поворотом.

– Да, – согласился Бриггс, – но давай сперва заглянем за угол. Может, этот, как его… Уиллс там.

Он шагнул вперед, и Диллону волей-неволей пришлось последовать за ним. Через сотню футов он пожалел, что не отпустил Бриггса одного.

– Что-то тут не так, – повторил он снова. Он уже устал держать пистолет в положении огня. Они шли медленно, каждые несколько секунд останавливаясь и прислушиваясь. Луч фонарика скользил по гладкому базальту и черным потекам лавы.

– Далеко же утащили этого Уиллса, – прошептал Бриггс, вытирая пот со лба. Диллон кивнул. На полу по-прежнему поблескивал кровавый след.

– Ты, видел этот фильм… «Чужие»?

– Тихо, – свирепо шепнул Бриггс. – Посвети-ка вот сюда. – Он нагнулся над базальтовым выступом. Нацелив на него фонарик, Диллон увидел лоскут ткани.

– Что это?

– Думаю, кусок от костюма этого бедняги. Ткань серая, в мелкую клетку.

– Да. Уиллс всегда одевался элегантно.

– Она мокрая. Как будто…

– Как будто что? – Диллон быстро осветил пространство вокруг фонариком. Ничего.

– Как будто ее жевали.

– Пошли назад, – решительно заявил Диллон. – Я соберу людей с передатчиками и автоматами. Можно послать человек тридцать. Кто бы ни утащил Уиллса, здесь его нет. А эти туннели могут тянуться бог знает куда.

– Сдрейфил?

Диллон вздохнул. Сколько этих горилл ни учи, они все равно путают гормоны с мозгами.

– Я ухожу, – сказал он. – Если хочешь, оставайся. Только фонарик я забираю.

Повернувшись, он через пару секунд услышал за спиной шаги Бриггса. Диллон подсознательно ожидал, что в эту минуту кто-нибудь – например, толпа гавайских националистов с боевыми топорами – кинется на них, но по-прежнему единственными звуками в пещере оставались их шаги и хриплое дыхание. Скоро впереди показалась полоска света, пробивающегося из офиса Уиллса. Диллон не забывал светить фонариком по сторонам и даже посмотрел, не прячется ли кто-нибудь в офисе, – было бы обидно, если бы их накрыли у самого выхода. Офис был пуст; лампы казались невыносимо яркими после мрака пещеры. Они постояли немного у выхода.

– У мистера Т будут неприятности с этой стенкой, – сказал Бриггс.

Диллон пожал плечами. Это была не его проблема.

– Мы не наберем тридцать человек. Надо ведь еще охранять мистера Т и японцев. Я прилетел сюда один.

– Хорошо, пошлем десять человек с передатчиками и автоматами. Главное, чтобы мы с тобой не ползали тут вдвоем с одним фонариком, как придурки из фильма ужасов. Помнишь: «Давай разделимся. Ты иди сюда, а я туда».

Бриггс не улыбался:

– Как ты думаешь, кто это может быть?

– Откуда я зна… – Тут погас свет. Они реагировали быстро, вскинув оружие.

Диллон снова зажег фонарик и теперь водил им взад и вперед по туннелю.

– Давай в комнату, – прошептал он. – Я за тобой. В случае чего прикроешь.

Бриггс уже занес ногу, когда Диллон услышал позади какой-то звук.

– Тише! – прошипел он. Что-то двигалось по туннелю в направлении выхода. Диллон встал на одно колено, направляя в темноту одновременно пистолет и фонарик.

– Что за черт? – прошептал Бриггс. Звук напоминал то ли хрюканье, то ли сопение, и издавал его кто-то большой. Диллону представился борец сумо, страдающий астмой.

– Предупредительный выстрел, – прошептал он. Мистер Т предпочтет получить этого типа живым.

– Да, – шепнул в ответ Бриггс. – Мой предупредительный будет в голову. А ты стреляй в грудь.

Диллон промолчал. Хрюканье раздавалось все ближе, теперь уже за поворотом. Что-то цокало по камню – ноги? копыта? Больше похоже на две ноги. Теперь сквозь хрюканье пробивалось тяжелое дыхание. Он уже убедился, что пистолет снят с предохранителя, и теперь прижал палец к курку.